Медики грустно шутят, что убедить привиться некоторых может только экскурсия в ковидную реанимацию.
Поводом собраться с медиками и поговорить в чистой зоне 5-го павильона Ленэкспо стала недавняя выписка одного из молодых, но тяжелых пациентов. Он провел во временном госпитале полтора месяца, был практически с тотальным поражением легких, однако выздоровел и поехал домой. Но так везет далеко не всем. Врачи рассказывают о молодых пациентах, умерших от ковида детях и едва подбирают слова, чтобы сказать об антипрививочниках.
Ободрительное мытье головы
Этого человека я еще не видела, поэтому имени не называю, вымышленное не придумываю. Возможно, он сам решится рассказать о пережитом — болезни и выздоровлении, когда приедет на реабилитацию недели примерно через две. А пока этот 34-летний мужчина выписан из стационара домой. Он полтора месяца лечился в 5-м павильоне временного госпиталя в Ленэкспо, подразделения Госпиталя для ветеранов войн. Поражение легких у него составляло почти 96%.
— Пациент поступил тяжелый, на отделении уже было понятно по клинике, что у него цитокиновый шторм (системная воспалительная реакция организма, проходящая в крайне тяжелой форме. — Ред.). Он получил первую дозу моноклональных антител (современные препараты на их основе используют против S-белка коронавируса. — Ред.) потом поступил к нам, в реанимацию, — рассказал заведующий отделением реанимации и интенсивной терапии № 7 (ОРИТ 7) 5-го павильона Ленэкспо Сергей Винников. — У молодого человека началась одышка, типичная картина тяжелого поражения легких. Сейчас таких тяжелых у нас на отделении лежит пять с 80−100% поражения легких.
Было видно, что вышедший рассказывать про спасенного пациента реаниматолог Сергей Винников устал. Он только что вышел из красной зоны, переоделся, пил воду. Говорил, что крайне редко удается «снимать с ИВЛ».
— Наш пациент получал всю интенсивную терапию, что мы назначали. Тут еще не забывайте о труде медсестер и санитарок; большая доля выздоровления — это их работа. Он парень молодой, сестры тоже молодые, они его веселили, буквально на руках носили, голову вымыли при первой же возможности. Вообще, мытье головы пациентам, лежащим долго в реанимации, — важный психотерапевтический фактор. Идущие на поправку выздоравливают быстрее, начинавшие хандрить приободряются, — отвлекся от основной темы Винников и улыбнулся. — Как оказалось, эта простая процедура мотивирует женщин к жизни, ведь немытая голова для них — беда просто.
Фото: Галина Артеменко / MR7
Реаниматолог Сергей Винников
«Не впадал»
Реаниматолог говорил о настрое этого выжившего пациента, с одной стороны, очень позитивном, а с другой — немного отстраненном. На отделении круглые сутки горит свет, на соседней койке может проходить этап интенсивной реанимации пациента, когда медики буквально вручную не дают душе человека расстаться с телом, при этом стараются закрыть ширмами кровать от остальных, но все равно происходящее давит на психику других пациентов, кто в сознании. А этот парень умел отстраняться, что называется, «не впадал».
Молодому человеку несколько раз становилось хуже, он начинал задыхаться. Привязалась вторичная инфекция, стало очень плохо. Подбирали терапию, воевали за жизнь все вместе.
Заведующая 41-м инфекционным отделением 5-го павильона Ленэкспо Дарья Абель рассказывала, как в слезах звонила клиническому фармакологу в главный корпус госпиталя — ей было страшно, что не удастся спасти парня.
— И какая была радость, когда он смог впервые сам дойти до туалета. А еще была радость, когда созванивались с его сестрой и попросили передать ему любимые книги, он мог уже читать немного. Пришли к нему, а у него на тумбочке томик Брэдбери, — Дарья вспомнила, когда стало понятно, что пациент поправляется.
Александр Абель — инструктор ЛФК, медбрат отделения, рассказал, как занимался с этим пациентом лечебной физкультурой, как постепенно восстанавливались такие простые умения — самостоятельно сидеть, ходить, преодолевать ступеньки. Александр расписывал ему программу на выходных — тот занимался упорно, терпеливо.
— Надо всю нагрузку давать по силам, очень осторожно и только на этапе выздоровления, — подчеркнул Александр Абель.
Фото: Галина Артеменко / MR7
Александр и Дарья Абели - инструктор ЛФК и заведующаая 41-м инфекционным отделением Ленэкспо
Сергей Винников рассказывает о нынешних буднях реанимационного отделения:
— Вот сейчас лежит пациент, 58 лет. Я впервые у него увидел такой диагноз при жизни — стопроцентное (!) поражение легких. Обычно нам такое пишут в посмертном эпикризе. А человек в сознании, причем дышит кислородом даже не на самом высоком потоке, ест, пьет, даже писает, давление в норме. Но я не знаю, что будет дальше, потому что они у нас тут (пациенты в реанимации. — Ред.) буквально в течение часа могут… Как я говорю, «захлопнется последняя альвеола» и все. Либо тромбоэмболические осложнения, которые самые частые…
Рядом с этим пациентом лежит девочка — 34 года, у нее 92% поражения легких, еще лежит молодая женщина-акушерка — тоже 92%, молодой парень, 33 года, — 78%. В реанимации нет пациентов с поражением легких меньше 70%.
«Не хватает нормативной лексики»
Начальник временного госпиталя в Ленэкспо Руслан Дмитришен говорит, что состав пациентов в четвертую волну очень омолодился. Учитывая, что в 5-й павильон не везут людей с сопутствующими патологиями, а 7-й вообще не предназначен для тяжелых, то процент привитых в Ленэкспо сейчас меньше общегородских процентов.
Винников вспоминает, что минувшей зимой у него в реанимации не было тридцатилетних, а теперь больше половины пациентов в возрасте до 40 лет.
И еще эти молниеносные ухудшения: поступил с 25% поражения, а чрез двое суток — 100%. И гибель.
— И если раньше бывало даже среди моих знакомых, что кто-то в семье болеет, а другие могут и не заразиться, хотя бы даже муж с женой, которые вообще в одной постели спят, то теперь если кто-то один заболел, то уже заболевают все, включая детей, — оценивает нынешнюю ситуацию реаниматолог. — Самое страшное, что болеть и умирать начали дети. Это называется «доигрались».
Привитых в реанимации у Винникова на текущий момент нет. А вот антипрививочники и прочие сомневающиеся в вакцинации вызывают у доктора гнев.
— С десяток лет показывали фильмы про врачей-убийц, разрушали медицину. И когда в России сделали работающую вакцину, то люди не поверили — разве можно у нас что-то стоящее сделать? Можно. И вакцина помогает, — уверен реаниматолог, — Про антипрививочников не хочу говорить — не хватает нормативной лексики, не понимаю, почему у людей массово отказывают мозги. Ведь вот садитесь в машину — пристегиваетесь же? Почему тут не работает эта логика?
Фото: Галина Артеменко / MR7
Начальник временного госпиталя в Ленэкспо Руслан Дмитришен
Из отделения реанимации два выхода
Реаниматолог считает важной задачей достучаться до молодых людей, чтобы те прививались. Многие из них болеют легко, незаметно, но заражают других.
Сергей говорит о своих впечатлениях о последнем дне перед локдауном:
— Все отмечали, какой-то пир во время чумы просто. И причем во всем мире примерно одно и то же. Уже забыли, как в прошлом году в итальянском Палермо грузовиками вывозили трупы, а все сидели, как мыши. Почему-то многие думают, что лучше переболеть «влегкую». У нас недавно вроде бы не тяжелый пациент, 37 лет, просто шел по отделению, упал и умер. И каково дежурному реаниматологу звонить и говорить о смерти сына его матери? А парень поступил всего-то с 10% поражения легких.
Винников рассказал, как молодой мужчина у него в реанимации просил его спасти — дома годовалый сын. При этом утверждал, что смысла в вакцинации нет: когда до реанимации лежал на отделении, то познакомился с двумя мужчинами, привитыми, но все равно заболевшими.
— Я ему объяснил, что вот они пусть и заболевшие, а лежат на отделении, не в реанимации, ходят спокойно, без кислорода, легче намного болеют. — Реаниматолог улыбается и рассказывает, как проводит «воспитательную работу», если позволяет время. — Есть еще такая группа пациентов, как «большие начальники», которые привыкли командовать. Когда сюда попадают и пока силы есть, тоже пытаются командовать: «Я эту капельницу не буду, кислород мне туда-сюда». И приходится мне им в мягкой форме объяснять, что из нашего отделения реанимации есть два выхода — один в обычное инфекционное отделение, а на другом лежат черные мешки и железная каталка. Они обычно понимают, переворачиваются на животик и претензии на этом заканчиваются.
На вопрос, как убеждать людей прививаться, Дмитришен устало шутит: «Сводить на экскурсию в реанимацию, пациенты расскажут о своем отношении к вакцинации до и после». Только кто же позволит.
После полутора лет пандемии и уже во время четвертой ее волны Сергей Винников заметил, что поддержка общества стала гораздо слабее, ее практически нет. А еще он считает, что на отделениях нужны волонтеры, чтобы поддерживать пациентов. Например, родственники могли бы писать письма своим близким — пациентам красных зон, а волонтеры бы эти послания им читали. Или могли бы просто разговаривать с больными, утешать. Многим это важно. Да и другая работа на ковидных отделениях волонтерам найдется.
