Истории

Город — это не стены исторических особняков, а отношения между людьми

Спасти город от любых преобразований – сегодня это требование петербургской общественности, актуальное в 2006-2010 годы, вытесняется другим: сделать город удобным для людей. Насколько классическая градозащита – борьба за исторические наследие в форме стен старинных особняков и «открыточных видов» – противоречит борьбе за расконсервацию и комфорт?

Этот вопрос обсудили активисты градозащитных движений Москвы и Петербурга, а также архитекторы из Стокгольма, где, кажется, удалось найти золотую середину между сохранением старого и созданием нового. Конференция была организована Творческим объединением кураторов ТОК в рамках международной программы «Новые городские топологии» / New Urban Typologies.

В перерыве конференции, сразу после выступления активистов «Живого города» и московского «Архнадзора», шведский специалист подошел к группе молодых слушателей и с энтузиазмом спросил:

— Полтора часа мы посвятили тому, как консервировать здания, и ни разу не говорили о людях. Неужели вас это не возмущает? Вы же молодые.

— Понимаешь, у нас проблема: девелоперы готовы построить какой угодно ужас, чтобы побыстрее свалить в Лондон. Они не хотят жить в Москве или Петербурге — только строить в них.

— Я не понимаю. Для вас что, стены важнее людей? Вы не хотите ничего менять?

Социальные отношения усложняются, поэтому города тоже должны меняться. Ян Нордландер из стокгольмского Центра современного искусства и урбанизма отмечает, что качественные преобразования городской среды ведут к укреплению сложившихся социальных связей: «Город полон противоречий — между консервацией прошлого и строительством будущего, между социальными нуждами и коммерческими интересами. Город должен развиваться, тогда в него идут финансовые и интеллектуальные вливания. Города характеризуются не домами. Они базируются на коллективной памяти и неформальных отношениях между людьми. Наследие — это не только физическое, но и эмоциональное явление. Задача в том, чтобы помогать городу расти, подкрепляя эти связи».

Есть исследования, что у детей, которые воспитываются в исторических районах, формируется принципиально иная картина мира, чем у детей из новостроек. Именно через это все новые и новые поколения «лимитчиков», которые сюда приезжают, перенимают особый петербургский код.

А вот и пример изменений, которые помогли Стокгольму сохранить идентичность, а не разрушили ее. В 2030 году шведская столица перешагнет миллионный рубеж населения. В городе построено 100 станций красивейшего метро, приоритетом является общественный транспорт, вело- и пешеходное движение. «Строительство метро в 1950-е годы стало фундаментальным решением для трансформации города, где можно только жить и работать, в более сложный "город знания"», – рассказывает главный архитектор Стокгольма Никлас Свенссон. Многие станции метро открыты на месте бывших портовых сооружений.

Сегодня Стокгольм тоже не стоит на месте. Никлас реализует в нем проект «Пешеходный город» — это масштабная трансформация пространства, которое ранее было отведено под автомобили. «Важнее всего объяснять людям, что происходит, — продолжает архитектор. — Они не обязаны принимать ваши изменения, но должны знать, какие цели вы преследуете. Нужно также слушать людей, фиксировать, как они используют публичные места. Встречи, диалог — это win-win (выигрышная с обеих сторон) ситуация для властей и горожан. Мы просто спрашиваем: «Что бы вы хотели добавить к этому проекту? — Парк! — ОК, мы перестроим эту площадь и сделаем в ней парк». Вот почему появление строительных заборов и бульдозеров на «бревенчатом острове» (буквальное название Стокгольма) никого не пугает.

Градозащитники из Москвы и Петербурга тоже могут предлагать позитивные изменения. Не только спасать исторические здания, но также делать их доступными для горожан. Статья 44 Конституции гарантирует доступ граждан к объектам культурного наследия. Что под этим подразумевается, не расшифровывается. На практике получается, что законсервированные исторические дома едва используются: парадные входы всегда закрыты, охрана не пускает внутрь без специального приглашения, да и учреждения, которые там расположены, не работают в полную силу.

«Попадание внутрь исторических зданий всегда остается доброй волей владельца, — говорит координатор движения «Архнадзор» Марина Хрусталева. — Во всем мире эти вопросы решаются одинаково: выбирается день открытых дверей, когда составляется список зданий и есть договоренность с собственниками, что в определенные часы они пускают всех желающих. Кроме того, есть альтернативный метод — виртуальные экскурсии». По словам градозащитницы, открывать первые этажи исторической зданий в обязательном порядке невозможно: «В Москве распространена усадебная застройка, когда дома расположены в глубине участка. Сегодня все это является частной собственностью. В Петербурге иная застройка, но механически это делать невозможно», — отметила Хрусталева.

Активистка «Живого города» Елена Минченок считает, что борьба за здания в Петербурге — это также борьба за сохранение социальных связей, о которых говорил Ян Нордландер. «Есть исследования, что у детей, которые воспитываются в исторических районах, формируется принципиально иная картина мира, чем у детей из новостроек. Именно через это все новые и новые поколения «лимитчиков», которые сюда приезжают, перенимают особый петербургский код. Теряя одно здание в центре, мы рискуем потерять весь исторический комплекс, а вслед за ним картину мира, на которой воспитаны петербуржцы».
 

share
print