Осенью Госдума снова рассмотрит законопроект о реформе Российской академии наук. Опять начнутся споры: нужна ли вообще государству наука, сиюминутная польза от которой сомнительна. Ученый Михаил Гельфанд рассказывает, что без науки Россия будет воспроизводить технологии двадцатилетней давности, и весь мир станет над нами смеяться.
Первая мысль, которая приходит в голову: наука нужна, чтобы создавать «айфоны» и прочие технические радости. Это лукавство, поскольку «айфоны» – плод технологической, инженерной деятельности. То же самое можно сказать про оружие. Атомная бомба – это своего рода «айфон», только посложнее.
Фундаментальная наука – довольно странный феномен. Она не приносит немедленной, непосредственной пользы. Более того, невозможно предсказать, какой вид фундаментальной науки принесет пользу в будущем. Вы можете планировать, что и в каком порядке будете изучать, но в отличие от прикладных наук, результат может быть сколь угодно отдаленный. Как говорил великий математик Харди, «заниматься нужно либо теорией чисел, либо теорией относительности, поскольку только эти две науки не имеют полезных применений (особенно в военном деле) («Апология математики», 1940)». Однако сегодня теория чисел используется для транзакций через интернет. Электронные платежи – не что иное, как тяжелая теория чисел.
1. Фундаментальная наука полезна как целое, и много раз это доказывала. Сэр Майкл Фарадей оправдал все вложения в фундаментальную науку на несколько тысяч лет вперед: в XIX веке он изучал абстрактные электромагнитные явления и открыл электромагнитную индукцию. Кроме того, фундаментальная наука полезна сразу для всех. Результатами исследований пользуется все человечество. Но если конкретный фундаментальный ученый говорит, что знает, в чем польза его исследований, – он либо привирает, либо собирается открыть стартап. В США хорошо налажено превращение научных исследований в стартапы: проваливаются 90% из них, оставшиеся 10% оправдывают все вложения.
2. Можно воспользоваться примером из советской жизни: наука нужна, чтобы была хорошая боеголовка (ядерная физика) и ракета, чтобы ее доставить (математика и механика). Это объясняет, почему в Советском Союзе была замечательная физика и не было замечательной биологии – для создания бактериологического оружия не требуется особых усилий. Ученые перестают заниматься фундаментальной наукой, когда доказывают свою полезность. Когда труба зовет, математики и физики становятся инженерами.
3. Другое полезное свойство науки – это государственная экспертиза. Чиновникам приносят разные проекты. Должен быть кто-то с достаточной квалификацией, чтобы понять – нарушает этот проект первое начало термодинамики, или не нарушает. Если в Госдуму принести проект вечного двигателя, уверяю вас, найдется депутат, который начнет его пропихивать.
4. Есть обратный классический пример. В 1939 году Эйнштейн написал Рузвельту, что в немецких журналах перестали публиковаться статьи по ядерной физике. Это была теоретическая область науки – никому в голову не приходило, что ее можно использовать на практике. И вдруг публикации прекратились. Эйнштейн понял, что исследования перешли на уровень технологий. Государству нужны люди, которые в состоянии отследить такие вещи.
5. Наконец, высшее образование. Если государство хочет иметь современных прикладных ученых – инженеров, технологов, биотехнологов, они должны учиться у людей, которые занимаются современной фундаментальной наукой. Иначе мы будем воспроизводить технологии двадцатилетней давности.
В каждом обществе есть небольшой процент людей, которые занимаются наукой, потому что умеют это делать, им это нравится. Социальный эксперимент, который ставился в России, доказал: люди будут заниматься наукой, даже если им зарплату не платить и реактивы не закупать. Разумное общество умеет использовать на общее благо то, что какие-то конкретные люди лучше всего умеют делать. Вопрос, как это организовать. Для этого нужна Академия наук – общественный институт, который воспроизводится во всех развитых странах. Если какой-то элемент воспроизводится, значит он полезен. Если у всех млекопитающих есть глаза (кроме тех, что живут в пещерах), значит, глаза полезны.
В академической среде есть мем: «Дайте денег и отстаньте, сволочи!». С другой стороны, есть люди, которые двадцать лет говорили, что если Академию не реформировать, придут гунны и отреформируют ее по-своему. Это мы и наблюдаем. Высшее образование и фундаментальная наука полезны как целое, но если выдернуть одного конкретного профессора – ничего не изменится. А вот если выдернуть всех профессоров, то образованию и науке наступит кирдык.
