Истории

Петербургская молодежь: за 10 лет аполитичные менеджеры стали индифферентными к сексу хипстерами

Год 2003-й: петербургская молодежь ездит на «восьмерках», одета по моде 90-х, стремится освоить профессию топ-менеджера или специалиста IT, в сексе не очень разборчива, к политике - индифферентна. Год 2013-й: «белоленточники» сражаются с «запутинцами», на авансцене – хипстеры в коворкингах, в постели – консерватизм. «Мой район» проанализировал, как изменилась петербургская молодежь за 10 лет.

Работа и зарплата

Начало 2000-х представлялось молодым, как время высоких образовательных амбиций и стратегий больших целей: Настя М., закончив факультет менеджмента СПбГУ, могла рассчитывать на хорошую работу – казалось, что перед высокообразованными людьми открыты все пути. Это время дорогостоящих менеджеров и айтишников. «Сервисная, управленческая, логистическая среда «пожирала» молодую рабочую силу за большие деньги», - говорит директор Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ Елена Омельченко. В то же время гуманитарии, ученые оказывались на обочине.

«В 2003 году еще модно было работать на хорошей позиции в крупной, желательно иностранной компании. Сейчас модно делать свои проекты (желательно несколько и разных), работать в свободном графике, можно даже без офиса, а из дома», - говорит генеральный директор агентства «1000 кадров» Мария Маргулис. Отсюда – бум коворкингов: альтернатива офисам и работе на дому – рабочие пространства, в которых ты можешь трудиться на своих условиях. Сегодня в Петербурге более десятка крупных коворкингов и каждый месяц появляются новые.

Структура поиска работы тоже претерпела изменения: 2003 год – вакантные места находят «через дядю Петю», «по блату, благодаря подружке Кате», 2013 год – через соцсети, рекрутинговые сайты, профессиональные форумы, в общем, по интернету.

В 2003 году молодой специалист был более зависим от работодателя и предпочитал прогнуться под его условия – чтобы не потерять источник заработка. Официальный уровень безработицы в 2003-м – 0,8%, но, как отмечали в тогда еще существовавшем Комитете промышленной политики, "квалификационная структура безработных не соответствовала требованиям работодателя": то есть молодой филолог Паша – если ему каким-то чудом удалось найти работу по профилю – держался за нее, несмотря на унижения со стороны начальства, другому-то не обучен. В 2012 году безработица в Северной столице – 0,4% от активного населения, минимальная по России. Работу найти несложно, отсюда – желание трудиться не только за деньги, но и за интерес. Говорит директор представительства HeadHunter по СЗФО Юлия Сахарова: «Сегодня в Петербурге на Y-поколение (до 29 лет) уже приходится значительная часть кандидатов - 53% активных резюме на портале. Если говорить в целом, то у молодых соискателей выражено стремление получать удовольствие от работы, адекватную рынку заработную плату (вне зависимости от опыта работы), участвовать в различных проектах и внутрикорпоративных мероприятиях, иметь возможность открыто выражать собственное мнение и нелюбовь к иерархии, мобильность и гибкий рабочий график. Также поколение Y отличает более низкий порог принятия решения об увольнении, чем у старшего поколения».

В 2003 году москвичи уже воротили нос от зарплаты в 8-10 тысяч рублей, в Петербурге же начинающий специалист только на эти деньги, в среднем, и мог рассчитывать: мало, на что хватало – но базовые потребности (еда, проезд, иногда – одежда) кое-как удовлетворять получалось. В 2005 году, по данным HeadHunter, средняя ожидаемая заработная плата на момент начала карьеры составляла 14 300 рулей, в то время как средняя по рынку была равна 25 500 рублей.

В 2013 году разница в средних ожидаемых зарплатах у молодых и опытных специалистов составила около 10 000 рублей. Средние зарплатные ожидания молодых кандидатов в Петербурге – 24 000 руб. В то время как средняя заработная плата по рынку труда Северной столицы – 34 000 рублей. «Возрастная группа 20-29 лет неоднородна, - комментирует Юлия Сахарова. - Ожидания по зарплате в зависимости от опыта работы таковы: молодые кандидаты без опыта хотят получать 22 000 рублей, кандидаты с опытом 1-3 года претендуют на 29 000 рублей, 3-6 лет – 40 000 рублей, более шести лет – от 55 000 рублей».

 

Одежда и машины

В начале нулевых молодые люди все еще предпочитали дешевую китчевую эстетику 90-х: синтетика, стремление оголить тело. На другое не было ни денег, ни вкуса. Постепенно, как отмечает критик моды Александра Карпова, одежда стала более сдержанной и скромной. Появилась многослойность – как антитеза «оголенным» 90-м. Сильное влияние оказало появление культуры хипстеров. «Это модники, которые реагируют на последние тренды. Хипстеры стремятся прослыть интеллектуалами и выражают себя в том числе посредством одежды», - говорит эксперт. Хипстерство сначала было явлением антигламурным – сегодня же стало почти прогламурным, добавляет Елена Омельченко: «Это внешняя эксклюзивность и попытка отказа от массовых признаков успеха». Зауженные джинсы, сумки Cambridge Satchel или рюкзаки Harsсhel, модные шляпы, очки Ray Ban – в какой-то момент хипстеров начала копировать и обычная молодежь, от эксклюзивности не осталось и следа.

В 2003-м большие деньги водились разве что у мажоров: нормальная молодежь – студенты в возрасте 22-23 лет – ездила на отечественном автопроме, ВАЗ 2108 и 2109. Те, кто постарше – 28-29 лет – уже могли позволить себе взять в кредит «Форд», выпущенный на заводе во Всеволожске. Сегодня, как отмечает автомобильный эксперт Дмитрий Попов, студенты по-прежнему могут позволить себе либо отечественный автопром, либо б/ушные иномарки. А вот те, кому под 30, очень полюбили кроссоверы – особенно «Рено Дастер» (новые, в среднем, 500-600 тысяч рублей) и  «Форд Куга» (от 900 тысяч рублей). Такие машины считаются показателем успешности.

«Мажорство как признак успеха, характерное для начала 2000-х, ослабело. Грубо говоря, сейчас это не круто. Впрочем, основные ценности – крутая машина, крутой девайс – были актуальны тогда, и актуальны сегодня», - резюмирует Елена Омельченко.

 

Секс

Усиливается тренд на либерализацию сексуальности: процесс пошел, конечно, не 10 лет назад, а с первой половины 1990-х, и сейчас наиболее очевидны его результаты. Они таковы: молодые люди рассматривают сексуальную жизнь автономно от семейных отношений и репродуктивного поведения: то есть то, что Маша А. занимается «этим» с Ваней Б. вовсе не означает, что Ваня должен на Маше жениться, и они обязаны внести посильный вклад в демографию Петербурга. Установка на безопасный секс в 2013-м еще более актуальна, чем в 2003-м: люди предохраняются – несмотря на то, что политики с экранов телевизоров говорят о необходимости заводить трех и более детей. Кроме того, молодежь больше, чем 10 и уж тем более 20 лет назад, обращает внимание на гигиену сексуальной культуры, отдавая себе отчет в том, что неупорядоченные связи приводят к болезням.

Рациональное отношение к половой жизни сказалось на количестве абортов: так, в 2005 году в Петербурге было сделано 32 тысячи абортов, в 2009-м – 26,5 тысяч; общее число абортов за последние пять лет (и в том числе в возрастной группе 15-18 лет) снизилось на четверть – таковы данные Комитета по здравоохранению. В целом по стране число абортов в 2012 году уменьшилось на 5,5 %.

Вместе с тем в 2013 году проявился тренд, который 10 лет назад могли разглядеть разве что самые чуткие социологи: консервативность в сфере секса. Говорит научный сотрудник Центра независимых социологических исследований Елена Здравомыслова: «Есть социальные сегменты, в которых продвигается идея того, что нормальный секс – это секс в браке и ориентированный на деторождение. Это дискурс РПЦ и дискурс пролайфа (против абортов – «МР»), но он настолько расходится с массовыми поведенческими установками, что популярность консервативного дискурса не слишком велика».

По версии главного врача Центра простатологии Игоря Князькина, на сексуальность молодежи сильнейшее воздействие оказал бум социальных сетей. В 2003 году молодежь была более сексуально активна – просто потому, что не торчала все время «ВКонтакте», которого еще не существовало. «Соцсети отнимают слишком много времени, говорит доктор Князькин. - Это значит, что люди позже приступают к активной сексуальной жизни». Этот вывод, впрочем, противоречит данным Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ: и в 2003 году, и в 2013-м средний возраст сексуального дебюта – 16 лет, тогда как в 1990-м составлял 18-19 лет.

Еще одна тенденция, более характерная для образованного класса: представление о норме сексуальной привлекательности стало более плюралистичным. Если 10 лет назад все еще были сильны шаблоны: стройная блондинка или мачообразный парень – это красиво, а ботаник-очкарик – наоборот, то сегодня люди склонны оценивать потенциального партнера по более рациональным параметрам (совместимость, харизма).

К 2003 году стал спадать интерес к порно-продукции и секс-игрушкам: в настоящее время это вылилось в то, что некоторые молодые и полные сил люди стали осознанно отказываться от секса в силу того, что он им не интересен или неприятен. Впрочем, статистических данных на этот счет нет – но вряд ли добровольный целибат очень частое явление. «В 90-е мы наблюдали очевидные издержки в эротизации публичной сферы, потому что для пост-советского человека это было «новье». Сейчас ажиотаж спал и к сексу относятся спокойнее. «У нормального человека должна быть сексуальная жизнь» - с этим соглашается большинство», - резюмирует Елена Здравомыслова.

Идеалы

С 2003 по 2007 годы – рост потребительской эйфории: молодежь наконец-то начинает ездить за границу и тратить деньги на машины. В то же время, Елена Омельченко характеризует этот период как «время политического пофигизма»: в молодежной среде наблюдается желание сохранить статус кво – политика считается грязным делом. К 2013 году молодежь окончательно расслоилась на «запутинскую» и «белоленточную». При этом – чего раньше почти не было – отношение у разных групп друг к другу негативное, вплоть до агрессии: отстаивающий традиционные ценности Илья может запросто напасть на оппозиционера Мишу – и наоборот.

Меняются побудительные мотивы миграционных настроений, отмечает завкафедрой социологии молодежи и молодежной политики факультета социологии СПбГУ Анатолий Козлов. В 2003-м молодые хотели «свалить» куда угодно, только бы за рубеж: бежали от плохих условий, зачастую не зная языка и страны, в которую собираются. Молодежь образца 2013 года тоже мечтает об эмиграции, но принципиальная разница в том, что уезжают юноши и девушки не от совсем плохой жизни (она-то как раз в России наладилась) – а за лучшей долей, которая, по их мнению, может их ждать за границей. По данным Центра независимых социологических исследований, 50% сегодняшних эмигрантов – это те, кто едут делать карьеру. Далее идут студенты (20%), которые едут учиться на Запад с прицелом зацепиться там. Еще около 20% едут по политическим соображениям. Остальные - к родственникам, выходят замуж или женятся.

share
print