«Лена, у нас не получится в ближайшее время встретиться - у меня машина сломалась. Я сейчас в финансовой яме. Благотворительную работу немного приостановил, только сбором средств в интернете занимаюсь», - так примерно месяц назад отменял нашу встречу Игорь Сорокин, руководитель благотворительного фонда «Поколение». Спустя несколько недель встреча состоялась.
Шаг
Утро, стоянка возле метро «Комендантский проспект». Я ищу там старый «Фольксваген» - именно так мне охарактеризовал его Игорь. «Ничего, что окно открыто? Оно вместо кондиционера», - объясняет он, когда я сажусь.
Из финансовой ямы Сорокин еще не выкарабкался, поэтому активную благотворительную деятельность ему пришлось приостановить. Сегодня он должен проехать несколько точек по городу: отдать своим клиентам отремонтированный ночью инструмент (он чинит перфораторы, дрели, отбойные молотки), забрать в Шушарах одежду у девушки и передать ее женщине, которая нуждается в помощи. А к вечеру, до пробок, вернуться домой, в Зеленогорск, и опять чинить инструмент. Дорога предстоит длинная, впрочем, такая же, как и история Игоря.
Первый шаг по направлению к сегодняшнему финансовому положению Сорокин сделал 3 года назад (хотя тогда еще, естественно, было непонятно, куда все это приведет). В то время он работал в компании мастером по ремонту инструмента и решил реализовать проект дома престарелых. «Всегда хотелось что-то хорошее делать, - говорит он, пока мы мчимся на Предпортовую на встречу с клиентом. – Но я не знал, как найти правильный подход». У проекта дома престарелых был инвестор, Игорь заплатил за документацию собственные 150 тысяч рублей. В итоге проект заглох, но не заглохло желание Сорокина заниматься добрыми делами.
Благодетель
Ручки на двери водителя нет, и Игорю каждый раз приходится пальцем открывать автомобиль. Эту машину он купил не так давно за 60 тысяч рублей. Предыдущее авто с кондиционером и нормальной дверью он был вынужден продать, когда его уволили с работы.
- Меня из фирмы и выгнали из-за того, что я слишком много времени начал благотворительности уделять. Директор бесился, бесился, а потом выкинул меня.
- Обиделись?
- А что мне на него обижаться? Я с ним сначала общался, рассказывал про дом престарелых, а он потом начал это высмеивать. Говорил, что вот чем мне надо заниматься, так это ремонтом инструментов. Когда заводили пароли от общей базы, он дал мне пароль «благодетель». Психологически было тяжело…
Вообще, я все время боялся увольнения со стабильной работы. Правда, рассчитывал, что пойду работать в социальную сферу, я для этого и в институт поступил (Игорь учится на социального работника в институте психологии и социальной работы – «МР»). Но уволился – и как будто глотнул свежего воздуха. Никто над тобой не будет смеяться насчет помощи бабушкам...
После увольнения я начал работать на себя, продал машину (нужны были деньги на жизнь и на финансирование благотворительных проектов – «МР»). Я думал, что сейчас магазин открою, парикмахерскую, они будут окупаемы, буду зарабатывать на ремонте и куплю себе машину даже лучше.
Фонд
- Я создал фонд, когда еще работал в фирме. За свои деньги купил ящики для сбора пожертвований, мы их разместили. В одном из банков стоит ящик, на котором написано, что фонд занимается помощью пожилым людям – так там с осени 700 рублей набралось… Еще убирался у пожилых.
- Сами?
- Да. Например, мы с парикмахером ездили к инвалиду. Она его стригла, а я полы мыл. Самое страшное, что в 90% случаев у пожилых есть родственники…
Я подружился с девушками-парикмахерами, возникла мысль открыть социальную парикмахерскую. На Фрунзенской улице снял помещение за 12 тысяч в месяц. Мы договорились с парикмахерами, что полдня они будут стричь людей бесплатно, во второй половине дня – платно, чтобы заработать на аренду. Параллельно я еще снимал склад - хотел там собирать одежду для пожилых людей, сортировать и посылками отправлять в разные города.
Я нормально платил, но после Нового года как началось… Сначала нерабочие дни, а с 20-го января по 20-е февраля у меня сессия, учеба каждый день. В обед прибегал в парикмахерскую, чтобы инструмент для клиентов ремонтировать. Машина тогда не работала (хотя и бензин не на что было купить), я с утра из Зеленогорска ехал в институт с рюкзаком, в котором лежали перфораторы. Возил обычно по 3, каждый по 3,5 килограмма весил. Спал по полтора часа в день, инструменты ремонтировал на коленке, а потом еще и к экзаменам готовился.
- У меня бы депрессия началась.
- Была депрессия. Но достаточно было съездить в Травково, где мама с четырьмя детьми целый день могла потратить на то, чтобы дом обогреть. Подумал: что я переживаю? Все в моих руках: работать, работать, работать.
Магазин
Счетчик намотал уже больше 100 км, Игорь говорит, что в среднем в день проезжает 200-250 км. Он уже раздал отремонтированный инструмент клиентам, забрал что-то на починку. Мы выезжаем из Шушар – только что девушка передала Сорокину два больших узла. Но из-за пробок мы не успеваем к женщине, которая ждет этой помощи – Игорь поедет к ней через день. По дороге за запчастями он рассказывает мне про социальный магазин, который открыл примерно в одно время с парикмахерской. Принцип был тот же: Игорь продавал вещи, которые ему отдавали люди, за небольшие деньги. А по рекомендации властей – и вовсе бесплатно.
- Я арендовал помещение под магазин за 30 тысяч рублей. Выручка была 1000-1500 в день, зарплата продавца – 700 рублей. В месяц все равно приходилось свои доплачивать. Я приезжал после учебы, вешал на себя «бутерброд» (рекламу – «МР») и возле метро листовки раздавал: приходите, бесплатные детские игрушки, обувь. «Ага, знаем мы ваше бесплатно». В магазин начали ходить гастарбайтеры – на стройку себе шмотье дешевое покупали. Думал: блин, для чего я это все организовал?!
- И каково вам так было стоять в «бутерброде»?
- Я отключен от общественного мнения. Единственное – это было рядом с прошлой работой, старался к окончанию их рабочего дня не выходить. Раз, правда, увидел одного - отвернулся спиной. Они бы и не поверили, что я этим могу заниматься… Но когда идешь к цели, это становится неважным.
Личное
- В декабре 2011 года я закрыл магазин, в феврале – склад. Тяжелее всего было с парикмахерской. Это очень удачный проект – девочки-парикмахеры и как психологи работают. Но сначала туда никто не ходил, даже бесплатно. Видно, мало информации распространил. Я обратился в администрацию, они распространили информацию, и стало много людей приходить – бывало, и 10 в день. А потом начался спад, и после Нового года мы работали 2 раза в неделю. А какой смысл платить 12 тысяч в месяц, подстригая 10 человек? В марте я закрыл парикмахерскую. Но я парикмахерам сказал: в августе будем подавать на субсидии, они даются на реализацию социальных программ. Не дадут грант – буду зарабатывать, заработаю – открою. У меня изначально была тактика не брать деньги у государства, и вот я сдулся. Буду просить – только к этим деньгам более трепетно относиться, чем остальные.
- Близкие люди знают о Вашей деятельности?
- Я своей маме вообще ничего не рассказываю, она очень восприимчивая. Не ставлю в курс своих дел. Лишние комментарии мне не нужны. Если бы у меня все было стопроцентно успешно, был бы смысл поделиться. А когда все на грани фола – зачем заставлять нервничать? Я и со знакомыми не делюсь. Когда я писал про фонд, приходили сообщения: «Новый бизнес открыл?» или кто-то звонил: «Распилил бюджетные деньги?» Смысл рассказывать?
- У Вас кроме мамы есть семья?
- По крайней мере в последний год нет времени на личную жизнь. У меня, видите, ногти грязные (от работы – «МР»). А на свидание идти с грязными ногтями – терпишь фиаско…
Деньги
Автомобиль замедляет ход. Сорокин смотрит на машину с объявлением «продается».
- Внутри обалденная машина, - замечает он.
- Сколько она стоит? – не успеваю прочитать объявление.
- 170 тысяч, - и после паузы. – Но у меня нет таких денег.
Мы вновь набираем скорость. «У меня вообще экономическое образование, работал по специальности, но после 1998 года вылетел в трубу, - продолжает он. - Полгода депрессовал, а потом начал учиться инструмент ремонтировать. Я вообще коммерческими делами с 16 лет занимаюсь: продавал часы «Заря» (зарабатывал сумасшедшие деньги), выплавлял золотые детали, перепродавал партии макарон. Даже «стрелки» разруливал – я раньше боксом занимался.
- Дрались на «стрелках»?
- Ни разу. Тренер говорил, что я слишком добрый. Если бы поехал деньги выбивать, я бы простил, а может, и свои дал.
- Куда Вы деньги тогда тратили?
- Кассеты покупал, видеомагнитофон. Мысли о благотворительности? Не было. Еще бы я свои деньги кому-то отдавал, да за что? Я не был жадным, но деньги для меня имели значение.
- А теперь?
- Я их в последнее время вообще не вижу – они пришли, и я их раздаю. Раньше бы в такую машину я не сел, но теперь мне по-барабану. Я отвык от денег. Раньше думал, нет их – конец. У меня с начала мая до середины июня не было заработка вообще. А платить надо было за все...
Дальше
«В целом, моя ошибка в том, что мои желания опережают мои возможности. Когда есть какая-то идея, меня несет, я готов отдать все, чтобы это заработало, - рассуждает Игорь. – Но хотя бы все это поработало немного. Я пытался по крайней мере. Понял, что магазин такой не нужен, лучше адресная помощь, а у парикмахерской место было не то. Начал понимать, что поддержка одиноких матерей вообще не развита».
Мы прощаемся. Игорь идет за запчастями, потом – в Зеленогорск.
- Каким Вы себя видите через 5 лет?
- Семья, дети. Стабильная поддержка от государства, помещение у фонда, склад, 4 парикмахерские в городе, большое количество филиалов. Хотел бы, чтобы 10-12 детям в год мы смогли бы помогать благодаря сборам (сейчас фонд собирает деньги двум детям с ДЦП – «МР»).
- Думаете, это реально?
- Я же не говорю, что мне нужна башня «Газпрома». Все приземленно.
