После катастрофы польского борта №1 под Смоленском в прессе стали появляться воспоминания так называемых элитных летчиков, которые делятся историями из прошлого.
Шеф-пилот Президента Бориса Ельцина Владимир Потемкин в эксклюзивном интервью телеканалу RT поделился своими впечатлениями от посадки в сложных метеоусловиях и прокомментировал катастрофу в Смоленске.
«С Борисом Николаевичем тяжеловато было летать, крутой характер у него был. Например, этот случай в Хитроу в Лондоне, когда я садился в тумане при видимости 175м.
Мне часто задают вопрос: «Как вы приняли решение садиться при такой погоде?»
Ну, когда вылетали из Внуково, погода была прекрасная в Хитроу. Но только на подходе нам дают туман, видимость 175 метров.
«Ваше решение?» – Какое моё решение: сейчас я посоветуюсь, доложу своему шефу, потому что у меня был запасной аэропорт Шеннон, Ирландия, топлива мне хватало, но тот (Борис Ельцин – ред.) вдарил салфеткой об пол: «Командир, я 30 лет летаю на самолётах, никогда на запасной не уходил. Какое запасное?! Делай, что хочешь, но мне нужно с Мэйджором обязательно встретиться!»
А летели мы на встречу большой семёрки в Америку. «Борис Николаевич, сейчас я попробую, сейчас еще покружимся, топлива у нас много еще», - говорю.
Ну, конечно дрожь… Какое решение принять? Садиться как? Проанализировал, заставил зайти передовой самолёт во главе с Качаровым. Говорю: «Женя, зайди пока, может быть синоптики ошибаются?»
При чём высота облаков не даёт, туман сплошной до самой земли. Женя зашел и сел. Тогда я принимаю решение садиться. Но почему вот все говорят, почему ты принял такое решение? Ну, первое, у меня была полнейшая уверенность в работоспособности самолёта и оборудования, потому что перед этим у нас такой закон был, перед каждым полётом на таком высоком уровне, мы самолёт облётываем в течение не менее 45 минут, а может и еще больше по специальной программе с комиссией на борту. Комиссия: представитель министерства гражданской авиации, министерства авиационной промышленности, ну и, естественно, служба безопасности. Самолёт я сам облётывался с этим экипажем, то есть была полная уверенность в исправности самолёта. Во-вторых, у меня была полная уверенность в профессионализме своего экипажа. Полная уверенность, потому что я с ними неоднократно летал. В-третьих, я очень хорошо знал аэропорт Хитроу – мы выполняли туда полёты, перед этим технический рейс выполнялся, и летали туда рейсовыми полётами – я там неоднократно бывал. И, в-четвертых, там точнейшая система захода на посадку, инструментальная. И еще есть так называемая «бегущая волна», когда впереди по курсу самолета идет волна, световая дорожка, которая задает курс посадки.
Это, конечно, намного облегчало посадку, поэтому исходя из этих факторов, я принял такое решение. Но сели очень мягко. Выхожу, докладываю: «Товарищ, Президент, рейс закончил. Ваши замечания?». – «Ну вот, видишь, а ты говорил – Шеннон, Шеннон – сел же». – «Сел, но спина-то мокрая» – «Ну, иди, отдохни».
Вот сейчас пишут про катастрофу в Смоленске, грешат вроде на самолёт. Но я бы сказал, что там, на самолете тройное дублирование всех систем – топливных систем, противопожарной системы, гидравлической системы, системы управления. Это трехдвигательный самолет, который может лететь даже на одном двигателе», – рассказал Владимир Потемкин в интервью телеканалу RT.
