Публицист Александр Невзоров признался корреспонденту «МР», что способен пустить слезу за просмотром голливудского фильма и что завидует тем, кому удается полюбить себя.
Публицист пообщался с «МР» незадолго до своего творческого вечера, который пройдет в ДК Ленсовета 16 апреля.
В каких сферах вы не считаете себя специалистом и полагаетесь на мнение других людей?
Например, структурная геология, теория поля, квантовая механика. Я обладаю гигантскими пробелами в знаниях общей физиологии. То есть я далеко не всезнайка и не претендую на это. И в любой дисциплине, от физиологии до геологии, мы найдем каких-то людей, мнение которых для меня предельно важно, потому что они обладают бОльшим количеством знаний, специализируясь по конкретному вопросу. Но в том, как соединить различные части знания (очень многие вопросы решаются только на междисциплинарном уровне), я думаю, лучше меня специалистов нет.
Что это за наука?
Это всего-навсего умение собрать паззл из элементов, которые предлагают различные сферы интеллектуальной деятельности, — собрать одну картинку.
Все знают, что вы кардинально поменяли взгляд на религию. Есть ли другие вопросы, по которым вы изменили свою точку зрения?
Человек все время обязан меняться, и менять свою точку зрения, если возникают неопровержимые данные, противоречащие его представлениям. Любить собственные взгляды, собственные идеи, привязанности, я полагаю, недопустимо. Потому что чем больше ты их любишь, тем сильнее ты будешь сопротивляться неким безусловным фактам, которые их опровергают. Как только мы получаем такой факт, мы обязаны перед ним склониться.
Я поменял точку зрения по множеству вопросов, но, боюсь, если я буду рассказывать о своем менявшемся отношении к Чарльзу Скотту Шеррингтону и его основной физиологической идее, это будет тяжеловато. Но такие вещи случаются на каждом шагу.
Есть ли у вас слабые места, сферы, где вы становитесь сентиментальным человеком?
Нет, я вообще рептилия. У меня подобные реакции, эмоции вызвать довольно сложно, потому что технология их возникновения мне ясна (откуда они берутся и что собой представляют — этому учит физиология). Но когда я вижу американский фильм, где умело нажимают на определенные ассоциативные представления, где квалифицированно и профессионально из меня выдавливают слезу, я вполне могу посочувствовать киношному персонажу (конечно, если в данный момент я расположен к этому).
Какой последний фильм заставил вас переживать?
Я не смотрю «последних», я посмотрел «Пиратов Карибского моря», и на ближайшие 30 лет мне хватило. Я уверен, что больше ничего смотреть и не надо.
Кино — не ваш интерес?
Я считаю, что в «Пиратах Карибского моря» и «Властелине колец» собраны все достижения кинематографа. В этих двух фильмах есть все, что нужно знать о человеческой культуре.
В какой исторической эпохе вы бы хотели оказаться?
Ни в какой — ни в коем случае. Потому что любая историческая эпоха — это время, когда люди были гораздо ниже уровнем развития, чем вы, я или кто-либо еще. Ведь человек — это только то, что он знает. Эти люди не только понятия не имели о туалетной бумаге и о возможности (или невозможности) сморкаться на пол, они ничего не знали о теории поля, о делении атома, о волшебной роли квантов в истории. Мне было бы не о чем с ними говорить. А просто обольститься, что тогда носили шляпки с перьями — я же не девочка.
А в будущее?
Нет, я не хотел бы, потому что я предполагаю, что на данный момент это абсолютно нереально. А я не большой любитель восхищаться или увлекаться какими-то нереальными прожектами.
Сейчас всюду призывают любить себя. Некоторые возражают: надо не любить себя, а работать над собой. Что вам ближе?
Мы коснулись этого, когда говорили о смене идеалов, представлений. Поймите, нарциссизм — это чудесная штука. О ней можно только мечтать и к ней всегда нужно стремиться. Другое дело, что нарциссизм совместим не со всеми профессиями. Он хорош для манекенщицы, милиционера, юриста, водопроводчика. Для сфер, где не требуется постоянного развития, постоянного критического осмысления того, кто ты есть, чем ты занимаешься, и переоценки идей, которые тобой владеют. К сожалению, любое познание предполагает именно этот критицизм, и в том числе в отношении собственного внутреннего мира. А нарцисс очень любит свой внутренний мир, ему очень нравятся свои идеи, выводы, традиции, правила кажутся ему драгоценными. Ведь нарциссизм — это не только увлечение формой собственного носа или бесконечная полировка ногтей; это же, прежде всего, качество, обращенное вглубь, внутрь себя. Поэтому людям, у которых есть возможность быть нарциссами, я глубоко завидую. Им живется очень хорошо, потому что это качество служит для них амортизатором в болезненных соприкосновениях с внешним миром. Поэтому я советую развивать в себе нарциссизм всеми силами и всеми способами (если, конечно, у вас нет задач стать Павловым, Галилеем, Резефордом, Бором или кем-нибудь еще).
Вы говорили о том, что заинтересованы, чтобы вокруг вас были одни идиоты. Не станет ли вам скучно?
Нет, понятие скука для меня неизвестно. Под «идиотами» имею в виду не тех, кто капает слюной и не знает собственного имени: я говорю как раз о нарциссах. То есть о людях, которые очень любят свои убеждения, догмы, в которых они выращены. И мне не хотелось бы эти догмы трогать. Пусть, если им так комфортнее. Я даже к такой странной вещи, как вера в бога, отношусь очень терпимо.
Но все-таки постоянно высказываете свою точку зрения.
У меня же должен быть какой-то спорт. У меня вместо физкультуры — охота на попов. Я же не могу относиться к этому серьезно. Вообще, самое сложное в атеизме — беседовать о боге серьезно. Это тот уровень маразма, где, вроде бы, никакие разговоры не нужны и невозможны.
А о чем нужно говорить всерьез?
Ничего такого нет. Все может быть критически испытано, осмеяно, осмыслено самым жестким образом. И если вам какая-то идея очень нравится, это означает только одно: в отношении нее надо быть особенно беспощадным.
Вас сравнивали с писателем Мишелем Уэльбеком...
Не знаю такого писателя. Я вообще не читаю художественную литературу, мне не интересно. Я как-то сам интересовался: кокетничаю ли я, когда так говорю? Выяснилось, что нет — это на самом деле так.
Многие люди к определенному возрасту говорят, что переходят на нон-фикшн.
Нет, у меня это произошло очень давно, и я не понимаю, как можно терять время на художественную литературу. Учит она только плохому: некритичности мышления, полному презрению к причинности, к смысловым нюансам. Она делает мышление дискретным, рваным, подчиненным эмоции, а не поиску ответа и подлинной формулировки. Я полагаю, что всякая художественная литература — это дрянь.
И всякое художественное искусство?
Нет, искусство может служить просто для украшения. И я же не предлагаю своего мнения в качестве единственно возможного. Кому нравится развлекаться так, пусть развлекаются.
От чего вы зависите?
Каждая молекула, каждый атом нашего тела детерминирован условиями, в которых мы находимся. Мы лишены какой-либо свободы воли и пребываем только во власти условий и обстоятельств.
Какой период вашей жизни кажется вам самым интересным?
Все были достаточно интересными. Когда я был безмозглым репортеришкой и бегал по каким-то баррикадам, это тоже было очень важно, потому что я приобретал уникальный опыт: имел возможность исследовать некоторые исторические механизмы на расстоянии нескольких сантиметров.
Остался ли у петербургской политики свой стиль?
Конечно. Посмотрите, какой маразм всюду происходит — один Милонов чего стоит.
То есть Милонов — это петербургский стиль?
Маразматичность — это петербургский стиль. И он процветает. Есть прикованный Прометей — Полтавченко, и эти маразматические гарпии, которые рвут тело бедного губернатора. Маразматические, криминальные — Милонов и все остальные. Полтавченко не входит в эту обойму, и ему по этой причине очень тяжело. Гарпий так много, они настолько всесильны, что они определяют стиль, а не он.
Надежды на победу Прометея нет?
Если вы знакомы с греческой мифологией, то должны знать, что ему это не светит. Радостно крича, с печенью Прометея улетает Милонов.
