Знаменитый бард рассказал «МР», о том, что его тревожит пропаганда «русского криминального шансона» и почему он благодарен советской цензуре за то, что его 17 лет не печатали.
В новой песне Александра Городницкого есть такие слова: «Лучше в руки гитары возьмем, чем казенные брать автоматы». Его же песня «Севастополь останется русским» стала гимном русской партии в Крыму, а с песней «Майдан» люди выходили на несанкционированные антивоенные митинги.
Что сейчас происходит с авторской песней, есть ли интерес к ней?
Мне приходится много лет быть председателем жюри разных фестивалей, и все что там звучит на 95% — это графомания. У меня даже есть такие стихи: «нет поэтов, ушли они, канув в невозвратные синие дали, фестивали плодят графоманов, графоманы плодят фестивали». Фестивали множатся и крепнут — и в нашей стране, и в Израиле, в Америке, в Европе. Интерес к авторской песне остался, только самой авторской песни нет. Это как в Польше: там давно нет евреев (официально), а ненависть к евреям осталась.
Мне приходится много лет быть председателем жюри разных фестивалей, и все что там звучит на 95% — это графомания.
Почему нет песни – кризис жанра?
С уходом из жизни Александра Галича, Владимира Высоцкого, Булата Окуджавы и других поэтов авторская песня прекратила свое существование в литературе. И переместилась на эстраду. А на «выходе» из шоу-бизнеса мы получили жанр, гаже которого я ничего не знаю, называющийся русским криминальным шансоном. Который не русский, не криминальный и не шансон — это пошлятина и подделка. Недавно я видел по телевизору, как Розенбаум выступает в защиту шансона. И это имеет глубокие корни: песенная культура в России сейчас испытывает жесточайший кризис вообще, что свидетельствует, прежде всего, о вырождении аудитории. Идет дебилизация всей страны — может, направленная, потому что дебилом легче управлять. Пропаганда «русского шансона» — стремление представить так, что все мы живем в лагере и должны жить «по понятиям», а сверху у нас будет пахан. Это очень неприятная и опасная вещь. Не надо забывать, что когда в древней Дании хотели умертвить короля, ему капали яд именно в ухо; это то, что происходит с нами сейчас.
.jpg)
Фото: Tatiana Braslavskaya / Russian Look
Можно ли ожидать, что после кризиса нас ждет подъем поэтической и песенной культуры?
Как писал Бродский — «мир качнется вправо, качнувшись влево»… Мне кажется, что можно. Недавно на небольшом концерте я получил две интересные записки, два вопроса: первый — кто были ваши любимые барды, когда вы учились в школе (кому-то сложно представить, что бардов когда-то не было); и второй – противоположный: как, по-вашему, будет развиваться авторская песня в следующий период застоя, в который мы стремительно погружаемся? Вот это хороший вопрос. Будет развиваться — в сторону противодействия. Как только начнут запрещать — пойдет песня. Я это понял, когда начали давить Макаревича.
Песенная культура в России сейчас испытывает жесточайший кризис вообще, что свидетельствует, прежде всего, о вырождении аудитории. Идет дебилизация всей страны — может, направленная, потому что дебилом легче управлять. Пропаганда «русского шансона» — стремление представить так, что все мы живем в лагере и должны жить «по понятиям»
Отмена концертов Макаревича — как вы думаете, это инициатива самих учреждений или действие какого-то негласного запрета «сверху»?
У нас в России — холуйство на местах. Могу привести собственный пример: когда мы активно боролись против строительства газпромовской башни, я подписывал множество писем и довольно резко выступал перед Матвиенко. И вот, буквально за день до концерта, который должен был состояться в концертном зале у Финляндского вокзала, мне звонят оттуда и говорят, что неожиданно пожарная инспекция запретила мероприятие. Я знаю, что причиной был звонок из Смольного, хотя Матвиенко била себя в грудь и кричала, что она тут ни при чем. А потом Медведев не утвердил строительство, история с башней завершилась, и мои концерты снова разрешили.
Сейчас вы чувствуете возвращение «застойных» реалий, или они никуда и не девались?
Они, конечно, девались. Ну, в отношении меня и сейчас сегодня вроде бы никаких «реалий» нет, поскольку я из национал-предателей вдруг попал в национал-патриоты — после песни «Севастополь останется русским», написанной 12 лет назад. Песня жила своей жизнью и неожиданно стала гимном русской партии в Крыму. И, с одной стороны, из-за нее я испытываю множество неприятностей, а с другой — получил медаль от Путина. И я не откажусь ни от одного слова из этой песни, потому что я — человек имперский, старого поколения, и считаю, что Крым никакого отношения к Украине не имеет.
Судя по всему, возвращается полицейская система управления: давление на Интернет, на свободу слова, конечно, не может не оказать влияния на песню, которая в России всегда была очень важным коммуникативным каналом.
Также я не откажусь и от слов из песни «Майдан», которую я написал в марте этого года, и с которой люди выходили на Марсово поле на протестные демонстрации.
Сейчас пришло время запретов — мне кажется, это так. Судя по всему, возвращается полицейская система управления: давление на Интернет, на свободу слова, конечно, не может не оказать влияния на песню, которая в России всегда была очень важным коммуникативным каналом. Последнюю песню я написал в прошлую субботу, она посвящена КСП (клуб самодеятельной песни. – Ред.) и имеет отношение к сегодняшнему дню в России.
Художник должен высказываться в связи с политикой, или, наоборот, должен держаться подальше?
Это зависит от того, какую позицию выбирает художник. Он не обязан это делать, если его творчество далеко от общественной жизни, и он может существовать вне ее. Я не могу не высказываться, это часть моей жизни.
Сейчас говорят о патриотическом воспитании… Получается, действует государственный заказ на патриотизм?
У меня есть восемь строчек на эту тему:
«Об этом вспоминаю я нечасто
Над зеленью некошеной травы
Любовь к России и любовь к начальству –
Две вещи несовместные, увы.
Она над ней висит постылой ношей,
С собой равняя вновь и вновь.
Но если ты в любви к нему клянешься,
Не лги, что это к Родине любовь».
…Я никогда не был диссидентом. Многие барды были — Галич, ранний Ким. Я не писал ничего в угоду власти, но я работал на ВПК. Сначала искал уран, совершенно не интересуясь, на что это пойдет дальше. Потом больше 20 лет работал на нужды военно-морского флота. И я был счастлив, что работаю на оборону. Я попал в запрет только потому, что всю авторскую песню без разбора запретили. Кроме того, в 68 году я оказался одним из фигурантов известного доноса — вместе с Иосифом Бродским, Таней Галушко и другими ленинградскими поэтами. Эта история описана Сережей Довлатовым. Загребли меня под общую метелку — и правильно сделали.
Как это — правильно?
Не печатали 17 лет — тем самым, не дали мне возможность напечатать все мои дрянные стихи (частично они просочились в мою первую книжку «Атланты») и избавили меня от позора. Кроме того, это стимулировало песенное творчество.
Александр Городницкий концертом «Атланты держат небо» откроет I фестиваль «Музыка Эрмитажа». Фестиваль посвящен 25-летию открытия Эрмитажного театра после долгого перерыва. Концерт состоится 11 ноября в Эрмитажном театре, билеты можно купить в кассе № 5 (главный вход Зимнего Дворца).
