Михаил Пиотровский рассказал об уроках «Манифесты»

31 октября завершает свою работу крупнейшая биеннале современного искусства в Петербурге – «Манифеста-10».

Люди смотрели

 «Манифесту» посетило более полутора миллиона человек: из них около 60 тысяч – в Главном штабе. На данный момент это рекорд посещаемости среди выставок современного искусства в Петербурге. Даже братьям Чепмен, «рекламой» которым послужил скандал, не удалось собрать больше 15 тысяч. Очевидно, что большинство посетителей «Манифесты» не имело серьезного опыта соприкосновения с современным искусством. Так, на «Манифесту» легла особая ответственность: формирование аудитории, заинтересованной в новом искусстве, в консервативном городе.

Михаил Пиотровский: «Во всем мире большинство людей терпеть не могут современное искусство: оно провокативно и плохо пахнет. И все же, статистика показывает, что в Петербурге стало чуть-чуть больше заинтересованных людей. Все было так построено, что все посетители Зимнего дворца сталкивались с "Манифестой". А вот 60 тысяч, которые пришли в Главный штаб, — это те, кто специально пришли на современное искусство, привлеченные пиаром, прессой, некими возможностями скандала. Я думаю, что они составляют ту аудиторию, на которую может рассчитывать современное искусство в Петербурге, которую нужно культивировать, исследовать, всячески поддерживать ее интерес, вовлекать ее в искусство вообще.

Фото: vk.com/manifesta10_spb

Когда задумывалась "Манифеста", мы надеялись, что она привлечет много туристов. Потом возникла сложная политическая ситуация - наоборот, туристов стало меньше. В Эрмитаже "Манифеста" восполнила эту разницу. Благодаря "Манифесте" мы поддержали туристический образ Петербурга».

Фото: facebook.com/Dmitry.Medvedev

Чиновники не испугались

Вместо того, чтобы проигнорировать «опасную» выставку в сложное и без того время, Медведев, Мединский, Полтавченко и некоторые другие крупные чиновники пришли на «Манифесту». Реагировали по-разному.

Михаил Пиотровский: «Они пришли, потому что это Эрмитаж. И деньги город дал именно потому, что Эрмитаж дает гарантию того, что будет все прилично. Медведеву выставка просто понравилась. Он многое знает. И Хиршхорн понравился, и Моримуру он долго рассматривал. Губернатору понравилась в том смысле, что он убедился - ничего страшного нет».

Город забурлил

Помимо основной программы «Манифесты» в Главном штабе и Зимнем дворце, весь город был охвачен мероприятиями параллельной и публичной программ: вели дискуссии, читали лекции, показывали кино и устраивали перфомансы. Чем запомнилась «внеэрмитажная» «Манифеста»?

Михаил Пиотровский: «Было много замечательных событий. Интересную лекцию провели "Славяне и татары" - немного заумно, вроде Милорада Павича. Запомнились "Елка" на Дворцовой площади Кристины Норманн и обсуждение фильма о Майдане. По рассказам, торговля продуктами на Витебском вокзале получилась трогательной. Кроме того, параллельная "Манифеста" в кадетском корпусе очень хорошо получилась. Получилось возбудить людей, и возбудить в правильном направлении. Петербург себя записал на карту столиц современного искусства, чего не было раньше. Теперь надо, чтобы это движение не прекращалось. Надеюсь, скоро начнет функционировать “Новая Голландия”, и Главный штаб будет активно работать. Надо сказать, что “Манифеста” — это очень высокий уровень организации. Под силу ли это нам? И общение с художниками, и мировой PR - ну, скандал помог, конечно, - и бесплатные экскурсии».

Фото: Анна Груздева

Волонтеры сработали

Ежедневно волонтеры «Манифесты» - в основном, студенты гуманитарных ВУЗов - проводили бесплатные экскурсии в Главном штабе и Зимнем дворце. Так называемые арт-медиаторы не бубнили заученные «умные» тексты: они задавали вопросы, приглашали к рассуждению. Пожалуй, одной из их целей было показать, что на самом деле современное искусство просто и доступно каждому; по нашим впечатлениям, у них это получалось.

Получилось возбудить людей, и возбудить в правильном направлении. Петербург себя записал на карту столиц современного искусства, чего не было раньше. Теперь надо, чтобы это движение не прекращалось.

Михаил Пиотровский: «Мы и сами работаем с волонтерами, но здесь сыграло роль умение связать их работу с обществом, привлечь много людей. Нам бы не растерять этот опыт, он поможет создать здесь мощную основу для жизни современного искусства.
Будут ли такие экскурсии в Главном штабе – посмотрим. Сейчас скажу, будут – потребуют расширить штат.

Экскурсии, которые проводили волонтеры, выглядели куда более симпатично, чем обычные для современного искусства тексты: ребята говорили нормальным человеческим языком. Сравните с любой этикеткой, написанной профессионалами «Манифесты», – зануднейший язык, совершенно ничего не понятно, претензия на какие-то трансцедентальные истины. Этот птичий язык рожден комплексом от желания показаться умнее, а то примут за дурака. Это же нормальное простое искусство! Так что не читайте этикетки современных кураторов».

Скандала не случилось

Над «Манифестой-10» изначально витала угроза скандала: против проведения ее в Петербурге выступали и «правые», и «левые». Несмотря ни на что, выставка состоялась: картин не снимали, фильмы не запрещали, событий не отменяли.

Михаил Пиотровский: «Нам удалось провозгласить, что всякие маргиналы не должны соваться со своей политикой на территорию искусства. С одной стороны, мы ожидали восстания консерваторов против "Манифесты" - его не произошло, потому что мы провели большую разъяснительную работу "про идиотов". Были левые наезды - неожиданные и достаточно сильные. Стремление не допускать, чтобы "Манифеста" была в Петербурге - по существу, это одна из форм санкций: "не дадим поганой России нашу хорошую “Манифесту”". Мы же объясняли, что никому ваша вонючая "Манифеста" здесь, в России, не нужна. Наоборот, это мы рискуем и занимаемся подрывной деятельностью, пытаясь ее сюда привезти».

Сказали о «больном»

«Манифеста» показала, что (пока?) в нашей общественной жизни нет запретных тем. Можно спорить о степени провокативности выставки, но, так или иначе, как художественное высказывание «Манифеста» состоялась.

Нам удалось провозгласить, что всякие маргиналы не должны соваться со своей политикой на территорию искусства. С одной стороны, мы ожидали восстания консерваторов против «Манифесты» - его не произошло, потому что мы провели большую разъяснительную работу «про идиотов». Были левые наезды - неожиданные и достаточно сильные

Михаил Пиотровский: «У нас получилось, что все острые темы, которые поднимаются в современном искусстве, - все, о чем хотели кричать, - на «Манифесте» есть. Но обо всем говорится художественным языком. Поднята тема гомосексуализма: есть портреты, есть сюжеты и серьезная дискуссия. Другая острая тема - Майдан. Тут и блестящие фотографии Бориса Михайлова, и «майданная» елка Кристины Норманн, и фильм Алевтины Кахидзе. Намек на "Пусси Райот" есть в истории про кошек».

Столкнулись с «эго»

«Манифеста», как первая выставка современного искусства подобного масштаба в городе и в Эрмитаже, столкнула интересы большого классического музея с амбициями современных художников. В результате противостояния кто-то остался доволен, кто-то – обижен. И музей, и художники осознали: надо искать компромиссы.

Михаил Пиотровский: «Я считаю, что современное искусство выдержало урок, а сама "Манифеста" — получила урок. В современном искусстве каждый стремится самоутвердиться — выразить свое эго. В Эрмитаже всякое эго выжигается каленым железом — у нас есть традиции и правила музея. Вот, не по правилам врезали машину Франсиса Алиса в дерево, стала сыпаться кора. И теперь нам объясняться перед "зелеными". А надо было подождать, пока приедет директор Эрмитажа – у нас так принято: мы не торопимся, мы работаем с вечностью. И, может быть, мы бы сделали лучшую защиту для дерева.

• 

  Trend

• 

  Trend

• 

  Trend

• 

  Trend

• 

  Trend

• 

  Trend

• 

  RussianLook

• 

  RussianLook

• 

  RussianLook

• 

  RussianLook

• 

  RussianLook

• 

  RussianLook

• 

  RussianLook

• 

  RussianLook

• 

  RussianLook

Была и другая история, в результате которой нам пришлось закрыть инсталляцию Карлы Блэк в Двенадцатиколонном зале. Композиция Карлы Блэк сама по себе интересная, хотя и немудреная ("ковер" из белого порошка: смесь гипса, муки, других компонентов - "МР"). Художница (которая даже не приехала в Эрмитаж посмотреть помещение) требовала, чтобы обе двери в зал были открыты. Мы не могли этого сделать из-за сквозняка: ветер поднимал порошок на воздух, создавая угрозу нашим экспонатам. Кроме того, мы считали нужным отгородить инсталляцию — это тоже вызвало возражения. В результате, какой-то китаец побегал по этому квадрату. Затем порошок привлек насекомых, и там погибли несколько жуков. В итоге, пришлось вообще закрыть инсталляцию, потому что она не совпала с музейными принципами, с циркуляцией людей, и, наконец, мы почувствовали некое неуважение к музею.

Музей все-таки великий, и он диктует условия, порой — ставит современное искусство на место. Кстати, все художники выступали против ограждений. В результате на скульптуру Луиз Буржуа налетел какой-то другой китаец и ее все-таки отодвинули и отгородили, как мы и советовали изначально. Музейные правила-таки правильнее.

Музей все-таки великий, и он диктует условия, порой — ставит современное искусство на место

Были споры с "вонючим" Йозефом Бойсом, начали наши сотрудники тряпочками физиономии прикрывать… Но, откровенно говоря, вечером жаркого дня в Эрмитаже пахнет значительно хуже, чем от инсталляции Йозефа Бойса. А главное, в музее должно пахнуть. Какое-то время назад мы восстанавливали запахи вокруг "Лютниста" Караваджо. Получился действительно ужасный, порочный запах. Но это интересно. В случае с Йозефом Бойсом, все нормально: немножко попахивает - можно открыть форточку. Компромиссы должны быть с обеих сторон».

Современное, но не отдельное

«Манифеста», объединив знаменитые и неизвестные имена, старых и новых мастеров, традиции музея и эксперименты художников, вновь напомнила о важном факте, который часто игнорируют: современное искусство не появилось вдруг. Это всего лишь очередной этап в развитии искусства, и, как любой другой этап, оно содержит в себе и великое, и проходное, и вовсе не достойное внимания.

Михаил Пиотровский: «Современное искусство не представляет из себя ничего особенного — ни в положительную, ни в отрицательную сторону. Это нормальное искусство, часть мирового. И оценивается оно по общим принципам, а не по принципу радикальности. И вокруг него должны быть такие же галерейные и музейные структуры, без отдельной фанаберии».

Показать, а не присвоить

Кто-то из петербуржцев прикипел душой к ностальгической «копейке» Франсиса Алиса, другим полюбился «Кошачий подвал» Эрика ван Лисхаута, а без «Среза» Томаса Хиршхорна теперь и вовсе сложно представить себе Главный штаб. Оставит ли «Манифеста» что-то нам на память?

Михаил Пиотровский: «Я бы хотел оставить работу Ясумаса Моримура. Было бы хорошо оставить Хиршхорна, но это невозможно, потому что у нас нет места, чтобы его хранить. И другие художники постарались передать эрмитажный дух: тот же Эрик ван Лисхаут. Но собирательство - не главное для музея. Мы делаем выставку не для того, чтобы что-то от нее получить, а чтобы показать и рассказать. А что касается современного искусства, то его вообще собирать совершенно не обязательно. Оно эфемерно, и, может быть, многое и должно исчезать. Пока мы ничего не планируем оставлять. Если кто-то из художников подарит, будем рассматривать».

Рождались смыслы

Одной из главных целей, которую ставил куратор «Манифесты» Каспер Кениг, было выстроить диалог истории и современности, классического музея и нового искусства. Итоги этого разговора невозможно было предугадать: происходящее сию минуту определяет новые повороты мысли.

Михаил Пиотровский: «Я думаю, что диалог "музей - современное искусство" сложился. Попадание в контекст музея, с одной стороны, учит смирению, а с другой, создает почти для каждой вещи множество новых аллюзий и аспектов для разговора: музейного, искусствоведческого, философского. Ведь новое искусство открыто для новых смыслов, они возникают на ходу. Когда строили "Срез  Хиршхорна, все так замечательно рассуждали: нетленные картины в домах, и все обвалилось… Я тоже вспоминал фотографии разрушенного Нового Орлеана. Но сейчас в телевизоре с утра до вечера: то Газа, то Донецк. Теперь еще и Гонконг. Такие дома кругом. А другая аллюзия с Хиршхорном, что весь этот угол десять лет назад выглядел почти так же. У Тацу Ниши, наоборот, не получилось создать ту остроту, которую он задумывал. Идея была в том, что дворцовая люстра в советской квартире будет вызывать шок. Но в городе Ленинграде это ни у кого шока не вызывает. Люди так и жили в коммунальных квартирах, где и люстры, и лепнина. Таким образом, в Эрмитаже рождаются новые смыслы, а это и есть наша задача».

Фото: работа Николь Айзенман

Критика не пугала

Наряду со множеством положительных отзывов встречались и критические (особенно в московской арт-среде). Кто-то обвинял «Манифесту-10» в излишней осторожности, Каспера Кенига – в консервативности и уходе от политических тем. Некоторых разочаровало малое количество российских имен среди участников основной программы. Никто не оспаривал, пожалуй, лишь высокий эстетический уровень экспозиции.

Михаил Пиотровский: «Была разная критика. Конечно, и элемент зависти у московских коллег присутствовал. Критиковали и те, кто оказался отстраненным или кто поторопился отказаться. Я читал и серьезные отзывы, в которых писали, что "скучновато", не хватает провокаций. Но быть радикальными - не наша задача. Что ж, выставка современного искусства не может быть всеми любима, да и не должна.

Идея была в том, что дворцовая люстра в советской квартире будет вызывать шок. Но в городе Ленинграде это ни у кого шока не вызывает. Люди так и жили в коммунальных квартирах, где и люстры, и лепнина. Таким образом, в Эрмитаже рождаются новые смыслы, а это и есть наша задача

Как правило, "Манифеста" - это молодое и неопробованное искусство, а Кениг привез много известных художников, и это тоже у кого-то вызывало раздражение. Хотя я считаю, что идея показать несколько поколений современного искусства как раз абсолютно правильна. Во-первых, он заставил всех соревноваться: и с музеем, и с Матиссом, и с Марлен Дюма - что полезно и для художника, и для зрителя. Кстати, классики современного искусства очень интересно смотрятся в контексте Эрмитажа. Например, Марлен Дюма и Николь Айзенман блестяще вписались в экспозицию третьего этажа.

Еще был вопрос: почему мало российских художников? На самом деле их не мало, особенно если иметь в виду, что российское искусство на фоне мирового современного почти не существует. Русское имя, по большому счету, одно - Кабаков. А параллельная программа в то же время показала, что у нас есть много очень хороших художников. Например, автомобиль с зубом, который стоял во дворе Кадетского корпуса, ничуть не хуже автомобиля во дворе Зимнего дворца. Получился своеобразный спор: основной и параллельной программ, молодого и старшего поколений.

Были характерные западные отклики. В немецкой прессе я встретил фотографию: перед картиной Николь Айзенман (единственной неприличной, где стоит 16+) стоит женщина с ребенком. И подпись: такие картины запрещены в России. Но сама-то фотография говорит о том, что в России эти картины показывают. Кроме того, эта фотография - как бы донос “советским властям”, что в Эрмитаже дети смотрят такие неприличные вещи. С одной стороны, вранье, с другой - провокация. Но в целом, я думаю, что пресса работала правильно: рецензии нужны не для того, чтобы хвалить, а чтобы анализировать».

Не снижать планку

«Манифеста» открыла для петербуржцев обновленные помещения Главного штаба и одновременно обозначила высокий уровень событий, которые могут здесь проходить. Что будет в Главном штабе и как привлекать посетителей, не снижая планку?

Критиковали и те, кто оказался отстраненным или кто поторопился отказаться. Я читал и серьезные отзывы, в которых писали, что «скучновато», не хватает провокаций. Но быть радикальными - не наша задача. Что ж, выставка современного искусства не может быть всеми любима, да и не должна.

Михаил Пиотровский: «Главный штаб, напоминаю, — вовсе не музей современного искусства. Это крыло Эрмитажа, часть его постоянных экспозиций. И билет у нас будет всегда один — возможно, на два дня. В Главном штабе разместится искусство XIX века, начиная с Каспара Давида Фридриха. Рядом с Матиссом расположится коллекция Щукина и Морозова. Будет мощная экспозиция прикладного искусства, восстанавливается выставка ампира "Под знаком орла". Будут зачатки Музея гвардии, экспозиция отдела нумизматики, а также много временных выставок. Сейчас мы ожидаем большой подарок из США — коллекцию современного американского ювелирного искусства. Будут комнаты Фаберже: с экспозицией, рассказывающей о высших наградах России и о коронации как событии и процессе. Будет и выставка русских современных резных скульптур, как бы продолжающая традиции Фаберже. Надеемся, что к декабрю откроются громадная выставка римской мозаики и выставка Фрэнсиса Бэкона.

Главное, чтобы люди привыкли ходить в Главный штаб. С помощью "Манифесты" мы кого-то уже "приручили": теперь надо, чтобы прирученные животные все время получали корм».

Любимые объекты посетителей

• «Срез» Томаса Хиршхорна
• кошачий подвал Эрика ван Лисхаута
• разбитая «Лада "Копейка"» Франсиса Алиса
• советский домик вокруг люстры Татцу Ниси в Зимнем дворце
• «В ожидании Джерри» Хуана Муньоса
• «Линия против линейности» (абстрактные красные линии) Отто Цитко
• «Матрешка» Павла Пепперштейна.

Хедвиг Фейен, директор «Манифесты»:

«"Манифеста-10" была не менее острой, чем предыдущие биеннале (я могу судить, потому что делала их все). Так могут говорить только те, кто не пришел на "Манифесту-10" или кто думает, что выставка современного искусства – это не событие искусства, а что-то другое. Искусство – это сопротивление само по себе, как говорят. И его язык достаточно ясен».

Семен Мотолянец, петербургский художник, участник параллельной программы «Манифесты»:

«"Манифеста" всегда отличалась экспериментальным форматом. В Петербурге мы не узнали ту "Манифесту". Я думал, что "Манифеста-10" будет работать с молодым искусством и станет одной из самых радикальных биеннале. Но проект оказался другим, и роль традиционной "Манифесты" взяла на себя параллельная программа. И тут есть удачи. Основная точка удара — в Первом кадетском корпусе. Что касается нашего проекта "Черная зависть" — безусловно, название говорит само за себя».